Игорь ГОРЯЧЕВ: будущее экспертизы – единая цифровая платформа
БОСС-профессия | Босс номера
Текст | Александр ПОЛЯНСКИЙ
Фото | Сергей ТУБИН
Стратегия развития строительного комплекса до 2030 года невозможна без точного понимания того, как будет развиваться экспертиза строительных проектов, убежден президент Ассоциации экспертиз строительных проектов (АЭСП), директор Мособлгосэкспертизы Игорь Горячев.
Этап стабилизации и неопределенности
— Игорь Евгеньевич, как вы оцениваете нынешний этап развития строительной экспертизы в России?
— Этап стабилизации рынка, но вместе с тем неопределенности от отсутствия понимания того, в какую сторону пойдет государственное регулирование.
Если говорить о негосударственной экспертизе, то она была создана семь лет назад.
Первые два-три года на рынке господствовала атмосфера вседозволенности. Благодаря введению аккредитации экспертов в 2012 году и Единого реестра заключений экспертизы в 2018-м вседозволенность уходит в прошлое.
В 2017–2018 годах абсолютно все серьезные игроки рынка строительных услуг, заказывающие проекты, которым необходимо проходить экспертизу, уже определились со своими приоритетами: либо они работают с частными экспертизами, либо с государственными экспертными организациями. Иногда в зависимости от типа строительства и типа его финансирования — и с теми, и с другими.
Однако в 2018 году законодательство для негосударственной экспертизы ухудшилось. Дело в том, что, если земельный участок находится в зоне с особыми условиями использования территории (ЗОУИТ), по проекту на этом земельном участке требуется заключение государственной экспертизы.
— Даже если вы строите за частные деньги, но ваш земельный участок полностью или частично оказывается в ЗОУИТ, вы все равно обязаны проходить государственную экспертизу?
— Да. Это решение очень сильно сократило в субъектах Российской Федерации рынок негосударственной экспертизы.
Была организована протестная волна со стороны негосударственных экспертиз. Она продолжалась с октября прошлого года по февраль-март текущего. «Негосники» обращались во все инстанции — от Администрации президента России до Следственного комитета и ФАС России: мол, это нарушение конкуренции, решение нужно срочно отменить. Но этого не произошло. Поэтому на сегодняшний день будущее рынка негосударственных экспертиз в принципе непонятно.
Если говорить о государственных экспертизах, был период бурного оттока клиентов в негосударственные экспертизы и расширения сети Главгосэкспертизы в регионы — активного открытия ею своих филиалов, перехода объемов госэкспертизы, перехода экспертов. Ряд изменений законодательства в 2018 году вернул объемы в госэкспертизы субъектов Федерации, и теперь баланс между Главгосэкспертизой и госэкспертизами субъектов Федерации более или менее выстроен.
— Сфера государственной экспертизы также стабилизировалась?
— В целом да. Если не считать попытки ФАС запретить учреждениям госэкспертизы заниматься выдачей заключений негосударственной экспертизы, аккредитацию на проведение которой они получили. В отношении Мосгосэкспертизы, Мособлгосэкспертизы и Леноблгосэкспертизы в 2018 году было проведено разбирательство по факту совмещения государственной и негосударственной экспертизы — совмещения, не запрещенного законом и осуществляемого на основании официальной аккредитации.
По итогам разбирательства ФАС предписала прекратить совмещение государственной и негосударственной экспертизы и уже начала рассылать письма по другим экспертным учреждениям субъектов Федерации о недопустимости совмещения. Леноблгосэкспертиза выполнила предписание, а Мосгосэкспертиза и Мособлгосэкспертиза выполнить его отказались, успешно оспорили предписание в суде. Так что попытка ввести ограничение на проведение государственной экспертизой негосударственного экспертного рассмотрения не удалась.
Стратегическая развилка
— Каково значение вопросов стратегии развития экспертизы в рассматриваемой сейчас в правительстве Стратегии развития строительного комплекса до 2030 года?
— Мы должны четко понять, в каком направлении будет развиваться строительная экспертиза через три, пять, семь лет, тем более к 2030 году. Мы задавали на нескольких представительных совещаниях вопросы по этому историческому моменту: Минстрою России, представителям Главгосэкспертизы — головной организации по развитию всей экспертной отрасли. «Где вы вообще видите к 2030 году место экспертизы? Неважно, какой: государственной, негосударственной — в принципе экспертизы?» Пока мы не получили однозначного ответа.
Стратегия — это в конечном счете пошаговая программа, где шаг — это год или два. Для того чтобы определить шаги, нужно поставить цели.
Какая цель? Какова позиция экспертизы в строительстве? Это элемент службы заказчика? Или независимый институт оценки? Или консалтинговая организация, которая подтягивает проект до необходимого уровня?
Предложения о том, что экспертиза должна представлять интересы заказчика или помогать проектным организациям «доводить» проекты, периодически звучат. Нам чуть ли не рекомендуют этим заниматься, хотя это очевидный конфликт интересов. И положение придатка к заказчику, и положение консалтинговой организации исключает саму возможность независимой оценки и экспертного мнения.
Есть и еще одна стратегическая развилка: а нужны ли экспертные организации вообще? Не лучше ли отдать предпочтение страховым механизмам? Государственные органы неоднократно возвращались к данной мысли. Мол, незачем предотвращать ошибки в проектировании и, как следствие, в строительстве — мы будем компенсировать, создавать страховые механизмы.
У этой темы есть лоббисты — крупные страховые холдинги и банки, которые имеют страховые компании. Они показывают пальчиком на Запад.
Там действительно шаг любого производителя строительных работ и услуг застрахован. Как это работает? Объект строится за счет банковского кредита, который предоставляется при условии обязательного страхования рисков в связанной с банком страховой компании.
Если мы идем по пути предотвращения рисков с помощью экспертиз, мы должны развивать экспертную отрасль, если по пути компенсации — тогда давайте создавать страховые механизмы.
В этом случае страховые компании будут страховать абсолютно все: ответственность заказчика, ответственность проектировщика, ответственность изыскателя, ответственность эксперта, если этот институт будет оставлен при переходе на страховую модель. А также риски подрядчика, а в конечном счете риски и ответственность эксплуатанта.
Страховщики говорят: «Мы готовы, но законодательства под это у нас нет». Все, что связано с недвижимостью, — сфера добровольного страхования. Нужно изменять Гражданский кодекс, поскольку только там может быть прописано обязательное страхование.
Потому что обязательное страхование — это, по сути, вмененный налог. Причем выплачиваемый дважды: сначала в форме процента банковского кредита, который предоставляется при условии страхования, а затем в форме страховых взносов.
Если это решение состоится, в первые годы будет вакханалия, как и после всякой радикальной реформы. Первоначально всем будут давать кредиты без серьезной оценки правильности проектной документации, без оценки состоятельности застройщика. Страховые компании, чтобы собрать страховую премию, будут страховать абсолютно все — фактически без оценки.
Потом наступит вал выплат: массовые невозвраты кредитных денег, выплаты непосильных для страховых компаний страховых возмещений.
— Или отказы их платить под теми или иными предлогами.
— Да. Пройдет 5–7 лет, прежде чем новая система стабилизируется.
Это очередной шок для строительного рынка. Многие, кто предлагает подобную реформу, не хотят посмотреть чуть дальше своего носа — просчитать на несколько шагов вперед. Они говорят: «А зачем нам институт экспертизы? У нас есть в банке экономисты, они оценивают кредитные риски, у страховщиков тоже есть специалисты, которые оценивают страховые риски».
Однако и банковские эксперты, и эксперты страховых компаний в основном оценивают что? Финансовую сторону заемщика/страхователя. Плюс службы безопасности банков и страховых компаний изучают историю, находят, кто учредитель, откуда капитал появился, какие там объекты у него в зачете.
Но на сегодняшний день самый крупный у нас игрок на рынке строительства кто?
Государство и экспертиза
— Государство.
— Именно поэтому государство держит при себе институт экспертизы.
И если мы говорим о 120 млн квадратных метров жилья в год — задаче, поставленной в майском указе президента, то без государственных капиталовложений нам эти 120 млн квадратных метров жилья не достичь. Поэтому государству следует выходить на строительный рынок не только регулятором, но и сильнейшим игроком.
Однако для работы на этом рынке государство полностью обложено — со всех сторон — системами сдержек и противовесов.
Что это за системы?
Это система госзакупок прежде всего. Например, чтобы государству нанять проектировщика, надо провести госзакупку. Чтобы понять, на какие деньги нанять проектировщика по этой госзакупке, надо составить и проверить хотя бы смету на проектные и изыскательские работы. Последнее — это задача государственных экспертиз.
Дальше родился некий проект на некую сумму, чтобы открыть финансирование, то есть провести следующий конкурс — на подбор подрядной организации, чтобы сказать: проект эффективен. Он не просто соответствует законодательству о техническом регулировании, но он еще и экономически обоснован. Опять же у государства есть институт оценки в виде госэкспертиз.
После этого на рынок выходит подрядчик и строит для государственных нужд некий объект. В процессе строительства он постоянно что-то меняет, поскольку жизнь меняется, меняются материалы, стоимости, условия получения кредитов тоже меняются. И поэтому неоднократно он в ходе строительства приходит на экспертизу — для того чтобы сказать: измененные решения в проекте соответствуют техническим регламентам, и второе — получить одобрение на перераспределение денежной массы или на добавление этой денежной массы по 44-му ФЗ.
Так нужна ли государственная экспертиза? Вопрос, по-моему, риторический. В дополнение к экспертизе следует возродить институт независимого государственного заказчика — он у нас в прошлые годы был уничтожен, и этого независимого института сегодня очень не хватает.
Государственный институт экспертизы важен прежде всего как институт независимой оценки. Экспертиза — один из элементов контроля за эффективным планированием и расходованием бюджетных средств.
Нормативка и жизнь
— Итак, государственная экспертиза в следующем десятилетии должна остаться?
— По крайней мере необходимо начинать не с замены механизмов экспертной оценки страховыми.
Если государство стремится создать более совершенный строительный рынок, аналогичный развитым американским, европейским или азиатским строительным рынкам, нужно начинать с совершенствования системы госзакупок. В развитых государствах работают биржи строительных услуг. На этих биржах государство такой же участник торгов, как и крупные строительные или банковские компании.
Правила игры едины для всех. Государство имеет свою нормативную базу, но играет по общим правилам.
Смета — на сегодняшний день документ, разработанный по правилам государства. Он во многом отстал от рынка, цены там — расчетные. В Америке существуют центры оценки для нужд госзакупок. Эти американские центры оценки ведут статистику стоимости материалов, работ, услуг чуть ли не с XIX — начала XX века.
Зачем нужна эта статистика? Для независимой оценки. То есть рынок говорит тебе: такая-то работа на стройке стоит, грубо говоря, 10 рублей, а должна быть независимая оценка, чтобы понимать, насколько эти 10 рублей адекватны, не формируется ли на рынке олигополистическая цена, намного превышающая себестоимость и позволяющая зарабатывать сверхприбыль.
У нас все задом наперед. Государство говорит: «Нас не интересует, что на рынке это стоит 10 рублей, у нас по сметной документации — 8, и ни копейкой больше». И, если ты не согласен работать за эти восемь, разговор окончен.
Недавно на совещании, которое Владимир Владимирович проводил по космической отрасли, он ставил задачу в этом году достроить космодром Восточный. Прозвучала очень интересная фраза: «И разберитесь там со стоимостью, почему туда не выходят нормальные подрядчики».
А не выходят они ровно потому, что нормативка у нас искусственная: трансформирована из нормативки советских времен. Рынок идет рядом — он идет своей дорогой.
Полезный биржевой механизм используется в США: после того как проведены госзакупки на стройке, компания, которая заняла второе место, проверяет сметную документацию того, кто выиграл, и после того как она признает, что документация соответствует реальности, что там не схитрили, торги считаются честными и с победителем заключается контракт.
Основной закон строительства
— Главное направление развития — совершенствование механизма закупок строительных работ?
— Да. Если мы хотим создать нормальный рынок строительных работ, следует начинать именно с механизма закупок. 44-й закон так же, как и 223-й, должен быть либо кардинально переработан в части стройки, либо нужен новый закон. Стройка — это не товар, не работа, не услуга, это целый инвестиционный процесс. И сравнивать с покупкой туалетной бумаги, разовой сделкой, и применять одни и те же законы нельзя. Это разные вещи.
Строительная продукция — сложный инженерный объект, который не может быть создан только одной организацией. У нас нет уже, как в советские времена, крупных краевых строительных организаций, которые от начала и до конца могли запроектировать, построить и ввести в эксплуатацию объект на земельном участке. Сейчас это весьма сложный инженерный механизм, в реализации которого участвует много исполнителей — несколько десятков. Государство должно этот механизм приблизить к рынку. Или сказать: «Нет, мы его не отдадим на рынок». И тогда возродить государственные структуры по всей цепочке — от государственных проектировщиков до государственных эксплуатирующих организаций. То есть весь цикл строительства должен быть огосударствлен.
Или-или. Или мы к 2030 году находимся полностью на рынке, либо мы к 2030-му возрождаем госсектор строительства во всем его спектре. Однако проектировщики и подрядчики саморегулируются. Если мы хотим восстановить госсектор, мы должны забыть про саморегулирование — вернуть лицензирование.
Когда отработается определенный цикл лицензирования — например, трехгодичный, отобрать наилучших генподрядчиков и проектировщиков, провести деприватизацию и дальше управлять ими как госпредприятиями, обеспечивать их заказами, финансированием. А остальных подрядчиков «отцепить» от госзаказа.
— Назад в СССР?
— Да. Либо так, либо рынок во всей полноте. Не может быть третьего пути: либо мы полностью в рынке, либо мы полностью в госрегулировании.
Однако он так и не избран. К примеру, стройнадзор — государственный институт. Если мы формируем полноценный рынок, контрольная функция должна покупаться также на рынке.
Но государству следует отпускать на рынок плавно, а не так, как было с отменой лицензирования в проектировании и строительстве или с введением негосударственной экспертизы.
Вся строительная деятельность у нас до 2004 года лицензировалась, потом сказали: «Нет, с 2005 года все саморегулируется…», а про заказчика вообще забыли — ушел из лицензирования, но в СРО не дошел.
Рынок с разными правилами
— «…потому что лицензии покупают».
— Да. Получилось, что государство перестало заниматься допуском на строительный рынок.
Возникли СРО, а вместе с ними и стройная система сбора денег в саморегулируемые организации. По уму нужно было плавно, постепенно заменять систему лицензирования. Вначале на систему аттестации и аккредитации.
Государство занимается лицензированием, потом с какого-то момента переходит на более мягкую систему — систему аттестации и аккредитации: аттестации специалистов и аккредитации организаций. И только на следующем шаге следовало вводить саморегулирование.
Мы ввели саморегулирование с сегодня на завтра, когда рынок еще не был готов. В результате сейчас у нас саморегулируются проектировщики, изыскатели и подрядчики.
При этом государственная экспертиза, строительный надзор ныне оставлены за государством. В этом заложено фундаментальное противоречие.
Точнее говоря, экспертизу разделили на две части — государственную и негосударственную. Для них установлены отдельные процедуры аттестации и аккредитации.
Минстрой России ввел для экспертов по госэкспертизе помимо тестирования, существующего для экспертов, осуществляющих негосударственную экспертизу, еще устный экзамен. Получается абсурдная ситуация: есть эксперт по госэкспертизе электрики и эксперт по негосэкспертизе электрики. Хотя электрика везде одинакова. Один и тот же объект, но его могут смотреть эксперты разного типа.
Аттестует и тех, и других экспертов некая комиссия Минстроя, никаких критериев оценки, официально опубликованных и законодательно закрепленных, нет.
Как я уже говорил, у нас было арбитражное разбирательство с ФАС, в котором ФАС настаивала на том, что государственная экспертиза — это госфункция. Но если это госфункция, почему по отношению к государственным экспертизам установлены процедуры аттестации и аккредитации?
— Возможно, государство стремилось сохранить контроль за безопасностью строительства?
— Это невозможно сделать без более глубокого контроля за работой проектных и изыскательских организаций и подрядчиков. Экспертные организации и стройнадзор смотрят по большей части бумаги. Они не проверяют то, насколько качественно сделаны, например, изыскания. А на них сплошь и рядом экономят. И вместо четырех скважин бурят одну — три бурят на бумаге, а то и представляют результаты изысканий с соседнего участка или документы еще советских времен.
Экспертизы, органы, выдающие разрешение на строительство, стройнадзоры могут увидеть несоответствия по бумагам. Однако это не всегда возможно.
Для того чтобы повысить уровень безопасности, нужно ввести аттестацию и аккредитацию не только экспертных организаций, но также проектных, строительных и изыскательских.
Отсутствие единой логики, единого понимания процессов пронизывает всю строительную отрасль. Института государственного заказчика, как я уже говорил, нет, коммерческий заказчик — инжиниринговая компания, однако правил его работы сейчас не существует.
Она предоставляет частному заказчику частную инжиниринговую функцию — консалтинг: что он ей поручает, то она и делает. При этом никаких четких законодательных актов государства, что организация, выполняющая функции технического заказчика, должна обладать таким-то набором людей с такими-то компетенциями и предоставлять эту услугу и нести ответственность, на сегодняшний день нет.
Проектировщики и изыскатели саморегулируются, причем перешли к саморегулированию, миновав стадию аттестации и аккредитации. Качество в саморегулировании и самих саморегулирующихся оставляет желать много лучшего.
Экспертиза частично расположена на государственной ступеньке, частично — на ступеньке негосударственной. И те, и другие подлежат аттестации и аккредитации. «Негосники» часто совмещают функции экспертизы с консалтинговыми, от чего возникает конфликт интересов.
Подрядчики пробежали ступень аттестации и аккредитации, находятся на саморегулировании.
Выдача разрешений на строительство, разрешений на ввод объекта — функция органов исполнительной власти. Этим занимаются подразделения муниципальных или региональных органов власти, никем не контролируемые. В Москве и Петербурге это подразделения органов власти субъектов Федерации.
Нет никаких требований к тому, каким образованием должны обладать специалисты этих органов, каков должен быть их стаж работы, не установлены и не проверяются специальные компетенции сотрудников. Хотя это самые главные люди в строительстве.
Удивительно, что к экспертизам есть регуляторные требования, а для разрешительных органов таких требований не установлено. Нет требований ни к организационным формам, ни к людям, которые принимают решения, ни к чему. Хотя эти органы фактически узаконивают оценку соответствия в строительстве.
Вообще имеется несколько уровней оценки соответствия в строительстве. Первый — запись подтверждения проектной организации о том, что проект соответствует нормам. Это тоже отдельная история. Второй — экспертиза. Третий — выдача разрешения на строительство. Четвертый — контроль со стороны стройнадзора, пятый — разрешение на ввод в эксплуатацию.
Это все — процедуры оценки соответствия, но при этом абсолютно разные требования как к организациям, их осуществляющим, так и к лицам, которые могут принимать решения. Что-то зарегулировано донельзя, а что-то пущено на самотек.
Биржевые механизмы, как я уже говорил, на строительном рынке не созданы. Биржи подрядных работ нет, биржи проектных работ нет, биржи строительных материалов — единой, понятной и с нарезкой неважно какой: федеральной, региональной, муниципальной — тоже нет. И единые правила игры на рынке отсутствуют.
«Негосники» не в тренде
— Как на рынке может развиваться государственная экспертиза? Способна ли она, например, встать на акционерные рельсы?
— Конечно, ведь право на проведение государственной экспертизы передается автономным учреждениям. Чтобы убрать противоречия между Главгосэкспертизой и госэкспертизами субъектов Федерации, может быть создано, к примеру, государственное акционерное общество федерального уровня, в которое экспертные учреждения субъектов Федерации войдут в качестве дочерних акционерных обществ. Нужен совершенно другой подход к экспертизам, к аттестации и аккредитации. Одинаковые правила для всех экспертных учреждений.
— Создание этого единого АО государственных экспертиз, наверное, позволит решить проблему небольших государственных экспертных учреждений, работающих в небогатых субъектах Федерации?
— Да. Экспертизы маленькие, поскольку строительные заделы незначительные. Субъекты Федерации смогут передавать их функции более крупным дочерним АО этого единого общероссийского АО экспертизы, при этом будучи уверенными, что они станут осуществлять экспертизу в интересах региона и в соответствии с потребностями региона, подхватив кадровый потенциал.
— А что будет с негосударственной экспертизой?
— Проблема «негосников» в том, что их экспертный бизнес построен на оптимизации стоимости экспертизы. В силу этого они развиваются в противофазе с государственной экспертизой. Проблема, кроме всего прочего, и в том, что она не в тренде цифровой технологии проведения экспертизы.
Только крупные экспертизы с учетом цифровизации и информатизации способны сейчас вкладывать средства для интеграции в единую цифровую платформу, которая создается государством. Это, пожалуй, единственное стратегическое решение, абсолютно верное, которое уже принято и последовательно реализуется.
Цифровая платформа вредна 90% негосударственных экспертиз. Они всячески ищут повод отсрочить подключение к единой цифровой платформе. Им это невыгодно, в «цифре» они проиграют конкурентную борьбу.
Главгосэкспертиза ныне отчитывается о прохождении этого этапа развития. На федеральном и региональном уровнях теперь функционирует цифровая платформа работы экспертов с заказчиками.
Создан программный продукт, который позволяет принимать документацию в электронном виде через портал, в одном месте, и выдавать заключение тоже через портал. А в момент проведения экспертизы в электронном виде — общаться проектировщику, заказчику и экспертизе в рамках этого программного продукта, привлекать экспертов из разных структурных подразделений.
Проблема только в совмещении цифровых платформ регионов и Главгосэкспертизы, проблема юридическая, техническая, финансовая и, конечно же, проблема в необходимости «закупки услуг».
— Теперь цифровая платформа спустилась на региональный уровень?
— Да, на региональный и муниципальный. Однако для этого нам следует править законодательство.
Сегодня и Мособлгосэкспертиза, и наши коллеги из других субъектов Федерации предоставляют услугу в электронном виде. Но цифровые системы субъектов не интегрированы между собой. Нет ни соответствующего законодательства, ни технологических систем. В законодательстве не прописаны ни юридические вопросы, ни финансовые.
Уверен, что будущее всех экспертиз — неважно, государственных или негосударственных, — это единая цифровая платформа, на которую выходят и изыскатели, и проектировщики с заказчиками, где обращается вся проектная документация страны.
— Какие информационные возможности там должны быть?
— Должна быть единая цифровая платформа с единой базой данных, причем не просто технических данных, но и юридических, и данных физических лиц, задействованных в проектировании, изысканиях, экспертизе, надзоре, стройке и сдаче в эксплуатацию.
Все данные должны быть открыты. Предположим, в Московской области можно посмотреть проект чего-либо, который смотрелся в n-ской области. Эксперту было бы интересно, какие замечания давали там, какие приняты решения.
Сейчас этой информации нет. Технико-экономические параметры — они тоже закрыты, сведения отсутствуют даже на уровне проектировщиков. Проекты — либо частная собственность, либо информация просто не агрегируется.
— Хотя проекты могут быть совершенно аналогичные.
— Именно. Мы стараемся собирать информацию об аналогичных проектах на уровне АЭСП, например о перинатальных центрах, строящихся в регионах. Данные нам приходилось собирать по сусекам.
Это смешно, что в XXI веке нет единого проектного пространства. Все проектировщики и все эксперты варятся в собственном соку. Хотя большинство проектов, которыми они занимаются, более или менее аналогично.
К примеру, школа с определенным количеством учащихся: какие типовые замечания по рассмотрению этого объекта? Какие были проектные решения? То же самое — цены: какие цены устанавливаются. Открытость подобной информации способствовала бы формированию единого рынка. Или нормы законодательства — во многих регионах они весьма специфические. Эту специфику важно понимать, чтобы федеральный центр своевременно поправлял региональную власть.
На платформу выходит экспертиза, на платформу впоследствии выходят застройщики и строительный надзор. И на этой же платформе в конечном итоге свой продукт будет получать эксплуатирующая организация.
Нужно единое информационное пространство проектной документации и ее экспертизы. Это основа основ развития и экспертизы, и всего строительного комплекса: она позволит видеть ситуацию на рынке во всем ее многообразии, формулировать стратегию и регуляторику, системно управлять развитием строительного рынка.Б
ГОРЯЧЕВ Игорь Евгеньевич
родился 21 марта 1966 года.
В 1983 году окончил Московское суворовское училище. Затем учился в Рижском высшем военно-авиационном инженерном училище. В 1985–1986 годах служил в вооруженных силах.
В 1992 году с отличием окончил Московский институт коммунального хозяйства и строительства по специальности «Промышленное и гражданское строительство».
В 1999 году в Московском городском институте мэрии Москвы прошел переподготовку по программе «Государственное и муниципальное управление городом — субъектом Федерации».
В 2008 году в Санкт-Петербургском университете государственной противопожарной службы МЧС России защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук.
В стройкомплексе работает с 1986 года. Начинал рабочим. За несколько лет прошел путь до производителя работ специализированного управления.
В 1993–2000 годах трудился в службах заказчика Мосбизнесбанка и Банка Москвы в качестве специалиста, ведущего специалиста, заместителя директора управления.
В 2000–2001 годах — заместитель директора проектно-строительной фирмы НОРД.
С июля 2001 года — директор ГУ (позднее ГАУ) Московской области «Мособлгосэкспертиза».
С 2013 года — президент Ассоциации экспертиз строительных проектов.
Заслуженный строитель Московской области, строительный эксперт России. Имеет награды субъектов Федерации, ведомственные и общественные награды. Президент Всероссийской федерации эстетической гимнастики.
Женат, двое взрослых детей.
